Если не существует начал, значит, не будет и концов (с)
Автор: CardinalSin
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Гриффит/Гатс
Жанр: ангст, недороманс
Все проходит- Все проходит, - затянул было унылую песнь Гриффит, но Соня бойко сверкнула глазами и выпалила:
- И это пройдет, я тоже читала Песню песней! - он обхватил ее светлую макушку и легонько чмокнул.
- Молодец, ты очень умная девочка.
- Но знаешь, там властитель был в печали. Мне вообще кажется, что они всегда такие, эти правители… - задумчиво сказал Соня, смотря, по обыкновению, в никуда. Она всегда так делала, уходя будто бы в глубь себя, когда хотела сказать что-нибудь другим. Будто ловила внутри необъятную истину, и все не могла ухватить даже шерстинки с ее хвоста, а может, она просто не могла смотреть в глаза. Особенно в такие…
- Ты думаешь, власть – это тяжкое бремя? – наставительно поднял брови Гриффит, но девочка перебила, будто и не слышала его вопроса.
- Почему так выходит? Отчего? Мы же стремимся дарить окружающим свет, а в нас, что если в нас одна тьма, тогда это просто фальшивка, то мерцание. И мы обманываем других и себя. Я точно знаю, - и она протянула к лицу худую бледную ручку, – нет в ней никакой власти. Ничего. И если меня слышат миллионы, разве это значит, что я права…
- Соня, ты, верно, устала, - он положил ей на лоб свою руку, и девочка ощутила легчайшее тепло, если бы на свете были такие ткани, она никогда не снимала бы своего
совершенного платья, подумалось ей. И стало как-то щемящее грустно.
- Ты очень страдаешь, я знаю, - шепнула она, обхватив своими ладонями его невесомую кисть. – Мы все страдаем. И каждому правителю надлежит взять на себя боль мира. Таков закон.
- Откуда ты знаешь? – прошелестел знакомый голос, полный легкой насмешки превосходства. – Боль – не главное…
- Но она убьет тебя, если ты не сможешь убить ее, - улыбнулась девочка и спрыгнула с его коленей. – А мне уже пора, дети ждут. – И она весело заскакала по тропинке к бегущей ей навстречу толпе разряженных салаг. Среди них был высокий мускулистый мальчик, и его черные волосы топорщились на ветру, будто их прилизало своим необъятным шершавым языком громадное чудовище, что он позвал к престолу.
Тогда он подумал, что сознание замутилось с недавних пор. И та кристальная чистота, что окружала его, как воздух, покрылась сетью трещин.
А потом явился его величество Череп. Пустые глазницы как-то особенно напряженно мерцали, будто старались потопить в черноте искрящиеся лучи, и конь, худой, как лучина, щерился зубастой пастью и тряс в нетерпении башкой.
- Решил наконец закончить, - его неземной голос сбивался, переходя в бессвязный гул. – Похвально…
– Все сходится, и круг замкнется. Хочешь ты этого или нет. Я осуществил предначертанное. Я имею свое королевство, и имя ему…
- Еще не время слагать о тебе легенды, о легендарный, - прогудели во тьме кости, - Исполни и это. Нам на потеху, - ощерились конские зубы и увесистая рукоять меча опустилась на светящийся белизной лошадиный череп. – Исполни или умри. Все в этом мире крайне просто, Ястреб Света.
Голубые глаза раскрылись широко, в них отражалась уверенность:
- Я уже заполучил те земли, а сейчас…
- Нееет, - прогудел череп восторженно. Его начинал действительно веселить этот дивный мир. – Ты так и не понял, – и он привычным движением кисти указал Ястребу Света, на горизонт.
Там, падая от усталости, шагал одинокий мечник.
- Легко, - пропел нареченный Святого Престола, и крылатая тварь опустилась перед ним на бугристое колено, позволяя взойти на косматую шкуру.
Череп постоял еще мгновение, изучая движение предзакатного неба, и стал медленно таять. Время подходило к концу.
«Подойди ко мне, подойди ко мне, подойди ко мне… - Ястреб превратился в слово целиком, даже небесно голубые глаза перестали моргать, словно обернувшись камушками. - Подойди…».
И правда, Гатс вздрогнул, обернулся и рассек его голову мечом.
Раньше глаза ему лгали. Кровь оказалась черной. И густой, падала и застывала у него на руках, мгновенно стягивая пушистые локоны в темную кучу. Он даже удивился, когда увидел знакомый глаз у самого лица. Тот был расширен, и в нем только что простился с жизнью целый отряд сосудов. Белок, залитый кровью, мелькал как будто смазано, будто проглядывал сквозь воду. И почему-то захотелось протянуть ему руку. Она послушно дернулась и к легкому удивлению владельца не отлетела в придорожные кусты - так и осталась висеть на его челке, едва ощутимо цепляясь за взмокшие пряди. Гатс вдруг поостыл и даже смог удивиться. Очевидно, черная гуща на белоснежных одеяниях наполняла его радостью, потому что он, успокоенный, опустился на одно колено и настороженно заглянул в голубые глаза.
- Ты… - в общем-то, планировалось помолчать и быстро завершить обещанное, но язык в этом новом положении отказывался утихать. – Ты верно послужил мне, мой…
И Гатс снова схватился. Но не за меч.
Мечник трясся от ярости и рвал его губы, но стоило их языкам соприкоснуться, как он отскакивал, будто ошпаренный, мотал вспухшей от сети вен шеей и принимался бешено молотить себя по лицу.
- Хватит, - тихо позвал его Гриффит и протянул подрагивающую от слабости руку. – Ты ничего не потеряешь, если сделаешь это.
«Я буду очень мучиться, правда»,- хотел добавить Ястреб. Но это казалось бессмысленным, и он только улыбнулся.
- Видишь, я не несу зла, - успел выдавить он. Гатс как-то дико вылупился на него, лежащего в ногах, и что есть силы пнул.
- Фигня, я и не такое успел ощутить, за ту жизнь, что…
- Я заплатил за эту жизнь, слышишь!!! Я! Я за нее платил, - рычал он ему в ухо, и Гриффиту казалось, острые зубы все реже царапают кожу, стараясь все нежнее покусывать мочку.
- Ты сделал правильный выбор…
- Теперь ты мой, твоя мечта… в задницу, в жопу ее, и тебя…- рыкнул Гатс, но тело покорно согнулось, наваливаясь на Гриффита, и тот удивился вновь, услышав как горло исторгает всхлип.
- Удушишь.
- Ни за что.
«Гатс явно научился ценить слова», - подумал было Гриффитс, но мечник, очухавшись от трепа, стремительно перешел к действию, жадно впиваясь в его губы, будто хотел затянуть их с собой. И как ни старался он представить грешников, цепляющихся за его ноги и тянущих его в ад - не получалось. По телу разливалось тепло. И если бы существовали на свете такие мечи, он взрезал бы себе вены, чтобы ощутить близость столь совершенного лезвия.
«Великим людям, положены великие страдания…» - говорила тогда Соня, он всегда знал это. Но вот сейчас, распластанный на земле под одичавшим, сорванным слишком быстрым бегом судьбы мечником, он впервые ощутил счастье. И в нем не было ни единой буквы из слова покой, что писали ему небеса, когда стотысячное войско уходило в небытие, проливаясь кровью в грунт.
Он сам не замечал, как нежно и отчаянно искренне, будто цепляясь за тонкую пленку льда, покрывающую бездонный омут, целует его тело не сдающийся ни перед чем мечник, и как покорно, до безумия, будто они были созданы лишь для того, смыкаются его губы на обожженном животе.
Он бы убил тогда... Сейчас ему хотелось плакать.
Мир как-то слишком быстро посерел и сморщился, уже готовый развалится, когда он, задыхаясь в этом чуде, выдавил:
- Все еще ненавидишь? – и крупные слезы покатились по сухой обветренно коже.
В ответ Гатс должен был зарычать или сломать ему череп, завершив тем самым этот затянувшийся конец, но он лишь вжался в него всем телом, прикусывая шею, и задвигался слишком быстро.
Он вдруг почувствовал восторг, вокруг пылало адское пламя, и те миры, что снились ему отходящими, страдали именно так. Теперь и он знал. Наверняка.
Сознание казалось слишком слабым и слишком тесным, он чувствовал, как жаждет подняться выше и навсегда покинуть эту…
Череп задумчиво наблюдал за меняющейся мордой старого знакомого.
- Не понимаю, - наконец выдавил зверь. – Хоть убей.
- Зачем же убивать, - хихикнула конская морда. – Лучше того…
- У черты ты натрепалась за все века, - дернул поводом Рыцарь, и там, где трензель врезался в убеленную кость, расползлась глубокая трещина.
- Трахнуть его. И это цена мира. Цена его мечты? Ты, верно, морочишь мозги уже не одну сотню лет… Вот почему я предпочитаю драться.
- Я тоже, - просто откликнулись кости. – Я свое отмечтал.
Косматая голова монстра непонимающе согнулась.
- Шутник.
- Стараюсь.
- Пришел ко мне, чтобы предупредить, или просто ознакомить с происходящим?
- Нет, так… - на удивление расплывчато прогудел Череп и спешился с коня.
- Совсем рехнулся?! – взревел Зодд. - Залазь обратно! Я скоро приду в бешенство, и вот тогда…
- Я больше никуда не еду, - Рыцарь с грохотом опустился на траву. – Осталось еще немного, Старый приятель.
- Легко… - шептал Гриффит, когда грубые пальцы поглаживали его холодеющую на ветру кожу. - Совсем легко… - упрямо повторяли губы.
- Вот уж не думал… - тотчас отозвался мечник.
Он подготовил полную желчи и равнодушия реплику, но лишь устало улыбнулся:
- Сломался… так легко. Теперь жалеешь.- Сухо заметил он, пытаясь вылезти из плотных объятий. Напрасно, тиски не утратили своей силы, и сейчас казались готовыми вновь сравнять его с землей.
- Я больше никогда не буду жалеть, - прогремел над самым ухом его надтреснутый голос. Гриффит обернулся, стараясь сфокусировать на нем взгляд, но выходило плохо. Мечник теперь казался размытым силуэтом.
- И я…такая странная черта…теперь весь мир напоминает мне тебя… - наконец констатировал он. И стоило вспотевшему лбу Гатса вместо ответа уткнуться в его затылок, как глаза довольно зажурились. Здесь мир кончался.
– И я не сломлен, просто горло сорвало, – лязгнул поднимаемый с земли меч. – И я еще не кончил…- в глазах мечника начинало темнеть знакомое до боли упрямство.
- А... – только и добавил Гриффит.
- Боль, страдание… - фыркнул Ястреб Света, застегивая ремешки начищенных лат, теперь они сияли еще ярче, чем прежде. – Соня, ты просто грезишь.
- Не знаю… – неуверенно начала девочка, прижимаясь к его груди. – Мне кажется, этому миру уже пора…потому что это - твоя мечта, и еще… - по ее щеке скатилась слеза, - потому что жить здесь…
«Невыносимо», - подумал Ястреб Света успокоено. Предстояло лишь шагнуть за черту.
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Гриффит/Гатс
Жанр: ангст, недороманс
Все проходит- Все проходит, - затянул было унылую песнь Гриффит, но Соня бойко сверкнула глазами и выпалила:
- И это пройдет, я тоже читала Песню песней! - он обхватил ее светлую макушку и легонько чмокнул.
- Молодец, ты очень умная девочка.
- Но знаешь, там властитель был в печали. Мне вообще кажется, что они всегда такие, эти правители… - задумчиво сказал Соня, смотря, по обыкновению, в никуда. Она всегда так делала, уходя будто бы в глубь себя, когда хотела сказать что-нибудь другим. Будто ловила внутри необъятную истину, и все не могла ухватить даже шерстинки с ее хвоста, а может, она просто не могла смотреть в глаза. Особенно в такие…
- Ты думаешь, власть – это тяжкое бремя? – наставительно поднял брови Гриффит, но девочка перебила, будто и не слышала его вопроса.
- Почему так выходит? Отчего? Мы же стремимся дарить окружающим свет, а в нас, что если в нас одна тьма, тогда это просто фальшивка, то мерцание. И мы обманываем других и себя. Я точно знаю, - и она протянула к лицу худую бледную ручку, – нет в ней никакой власти. Ничего. И если меня слышат миллионы, разве это значит, что я права…
- Соня, ты, верно, устала, - он положил ей на лоб свою руку, и девочка ощутила легчайшее тепло, если бы на свете были такие ткани, она никогда не снимала бы своего
совершенного платья, подумалось ей. И стало как-то щемящее грустно.
- Ты очень страдаешь, я знаю, - шепнула она, обхватив своими ладонями его невесомую кисть. – Мы все страдаем. И каждому правителю надлежит взять на себя боль мира. Таков закон.
- Откуда ты знаешь? – прошелестел знакомый голос, полный легкой насмешки превосходства. – Боль – не главное…
- Но она убьет тебя, если ты не сможешь убить ее, - улыбнулась девочка и спрыгнула с его коленей. – А мне уже пора, дети ждут. – И она весело заскакала по тропинке к бегущей ей навстречу толпе разряженных салаг. Среди них был высокий мускулистый мальчик, и его черные волосы топорщились на ветру, будто их прилизало своим необъятным шершавым языком громадное чудовище, что он позвал к престолу.
Тогда он подумал, что сознание замутилось с недавних пор. И та кристальная чистота, что окружала его, как воздух, покрылась сетью трещин.
А потом явился его величество Череп. Пустые глазницы как-то особенно напряженно мерцали, будто старались потопить в черноте искрящиеся лучи, и конь, худой, как лучина, щерился зубастой пастью и тряс в нетерпении башкой.
- Решил наконец закончить, - его неземной голос сбивался, переходя в бессвязный гул. – Похвально…
– Все сходится, и круг замкнется. Хочешь ты этого или нет. Я осуществил предначертанное. Я имею свое королевство, и имя ему…
- Еще не время слагать о тебе легенды, о легендарный, - прогудели во тьме кости, - Исполни и это. Нам на потеху, - ощерились конские зубы и увесистая рукоять меча опустилась на светящийся белизной лошадиный череп. – Исполни или умри. Все в этом мире крайне просто, Ястреб Света.
Голубые глаза раскрылись широко, в них отражалась уверенность:
- Я уже заполучил те земли, а сейчас…
- Нееет, - прогудел череп восторженно. Его начинал действительно веселить этот дивный мир. – Ты так и не понял, – и он привычным движением кисти указал Ястребу Света, на горизонт.
Там, падая от усталости, шагал одинокий мечник.
- Легко, - пропел нареченный Святого Престола, и крылатая тварь опустилась перед ним на бугристое колено, позволяя взойти на косматую шкуру.
Череп постоял еще мгновение, изучая движение предзакатного неба, и стал медленно таять. Время подходило к концу.
«Подойди ко мне, подойди ко мне, подойди ко мне… - Ястреб превратился в слово целиком, даже небесно голубые глаза перестали моргать, словно обернувшись камушками. - Подойди…».
И правда, Гатс вздрогнул, обернулся и рассек его голову мечом.
Раньше глаза ему лгали. Кровь оказалась черной. И густой, падала и застывала у него на руках, мгновенно стягивая пушистые локоны в темную кучу. Он даже удивился, когда увидел знакомый глаз у самого лица. Тот был расширен, и в нем только что простился с жизнью целый отряд сосудов. Белок, залитый кровью, мелькал как будто смазано, будто проглядывал сквозь воду. И почему-то захотелось протянуть ему руку. Она послушно дернулась и к легкому удивлению владельца не отлетела в придорожные кусты - так и осталась висеть на его челке, едва ощутимо цепляясь за взмокшие пряди. Гатс вдруг поостыл и даже смог удивиться. Очевидно, черная гуща на белоснежных одеяниях наполняла его радостью, потому что он, успокоенный, опустился на одно колено и настороженно заглянул в голубые глаза.
- Ты… - в общем-то, планировалось помолчать и быстро завершить обещанное, но язык в этом новом положении отказывался утихать. – Ты верно послужил мне, мой…
И Гатс снова схватился. Но не за меч.
Мечник трясся от ярости и рвал его губы, но стоило их языкам соприкоснуться, как он отскакивал, будто ошпаренный, мотал вспухшей от сети вен шеей и принимался бешено молотить себя по лицу.
- Хватит, - тихо позвал его Гриффит и протянул подрагивающую от слабости руку. – Ты ничего не потеряешь, если сделаешь это.
«Я буду очень мучиться, правда»,- хотел добавить Ястреб. Но это казалось бессмысленным, и он только улыбнулся.
- Видишь, я не несу зла, - успел выдавить он. Гатс как-то дико вылупился на него, лежащего в ногах, и что есть силы пнул.
- Фигня, я и не такое успел ощутить, за ту жизнь, что…
- Я заплатил за эту жизнь, слышишь!!! Я! Я за нее платил, - рычал он ему в ухо, и Гриффиту казалось, острые зубы все реже царапают кожу, стараясь все нежнее покусывать мочку.
- Ты сделал правильный выбор…
- Теперь ты мой, твоя мечта… в задницу, в жопу ее, и тебя…- рыкнул Гатс, но тело покорно согнулось, наваливаясь на Гриффита, и тот удивился вновь, услышав как горло исторгает всхлип.
- Удушишь.
- Ни за что.
«Гатс явно научился ценить слова», - подумал было Гриффитс, но мечник, очухавшись от трепа, стремительно перешел к действию, жадно впиваясь в его губы, будто хотел затянуть их с собой. И как ни старался он представить грешников, цепляющихся за его ноги и тянущих его в ад - не получалось. По телу разливалось тепло. И если бы существовали на свете такие мечи, он взрезал бы себе вены, чтобы ощутить близость столь совершенного лезвия.
«Великим людям, положены великие страдания…» - говорила тогда Соня, он всегда знал это. Но вот сейчас, распластанный на земле под одичавшим, сорванным слишком быстрым бегом судьбы мечником, он впервые ощутил счастье. И в нем не было ни единой буквы из слова покой, что писали ему небеса, когда стотысячное войско уходило в небытие, проливаясь кровью в грунт.
Он сам не замечал, как нежно и отчаянно искренне, будто цепляясь за тонкую пленку льда, покрывающую бездонный омут, целует его тело не сдающийся ни перед чем мечник, и как покорно, до безумия, будто они были созданы лишь для того, смыкаются его губы на обожженном животе.
Он бы убил тогда... Сейчас ему хотелось плакать.
Мир как-то слишком быстро посерел и сморщился, уже готовый развалится, когда он, задыхаясь в этом чуде, выдавил:
- Все еще ненавидишь? – и крупные слезы покатились по сухой обветренно коже.
В ответ Гатс должен был зарычать или сломать ему череп, завершив тем самым этот затянувшийся конец, но он лишь вжался в него всем телом, прикусывая шею, и задвигался слишком быстро.
Он вдруг почувствовал восторг, вокруг пылало адское пламя, и те миры, что снились ему отходящими, страдали именно так. Теперь и он знал. Наверняка.
Сознание казалось слишком слабым и слишком тесным, он чувствовал, как жаждет подняться выше и навсегда покинуть эту…
Череп задумчиво наблюдал за меняющейся мордой старого знакомого.
- Не понимаю, - наконец выдавил зверь. – Хоть убей.
- Зачем же убивать, - хихикнула конская морда. – Лучше того…
- У черты ты натрепалась за все века, - дернул поводом Рыцарь, и там, где трензель врезался в убеленную кость, расползлась глубокая трещина.
- Трахнуть его. И это цена мира. Цена его мечты? Ты, верно, морочишь мозги уже не одну сотню лет… Вот почему я предпочитаю драться.
- Я тоже, - просто откликнулись кости. – Я свое отмечтал.
Косматая голова монстра непонимающе согнулась.
- Шутник.
- Стараюсь.
- Пришел ко мне, чтобы предупредить, или просто ознакомить с происходящим?
- Нет, так… - на удивление расплывчато прогудел Череп и спешился с коня.
- Совсем рехнулся?! – взревел Зодд. - Залазь обратно! Я скоро приду в бешенство, и вот тогда…
- Я больше никуда не еду, - Рыцарь с грохотом опустился на траву. – Осталось еще немного, Старый приятель.
- Легко… - шептал Гриффит, когда грубые пальцы поглаживали его холодеющую на ветру кожу. - Совсем легко… - упрямо повторяли губы.
- Вот уж не думал… - тотчас отозвался мечник.
Он подготовил полную желчи и равнодушия реплику, но лишь устало улыбнулся:
- Сломался… так легко. Теперь жалеешь.- Сухо заметил он, пытаясь вылезти из плотных объятий. Напрасно, тиски не утратили своей силы, и сейчас казались готовыми вновь сравнять его с землей.
- Я больше никогда не буду жалеть, - прогремел над самым ухом его надтреснутый голос. Гриффит обернулся, стараясь сфокусировать на нем взгляд, но выходило плохо. Мечник теперь казался размытым силуэтом.
- И я…такая странная черта…теперь весь мир напоминает мне тебя… - наконец констатировал он. И стоило вспотевшему лбу Гатса вместо ответа уткнуться в его затылок, как глаза довольно зажурились. Здесь мир кончался.
– И я не сломлен, просто горло сорвало, – лязгнул поднимаемый с земли меч. – И я еще не кончил…- в глазах мечника начинало темнеть знакомое до боли упрямство.
- А... – только и добавил Гриффит.
- Боль, страдание… - фыркнул Ястреб Света, застегивая ремешки начищенных лат, теперь они сияли еще ярче, чем прежде. – Соня, ты просто грезишь.
- Не знаю… – неуверенно начала девочка, прижимаясь к его груди. – Мне кажется, этому миру уже пора…потому что это - твоя мечта, и еще… - по ее щеке скатилась слеза, - потому что жить здесь…
«Невыносимо», - подумал Ястреб Света успокоено. Предстояло лишь шагнуть за черту.
-
-
14.04.2010 в 11:16-
-
14.04.2010 в 11:31извращенцы вы))